ИСТОРИОГРАФИЯ

        Средневековой И.ей мы условно называем намеренное сохранение в средневековых текстах свидетельств прошлого. И.я - особый, письменный род фиксации и бытования исторической памяти, формы и содержание которой продиктованы как ее культурными стереотипами, так и теми задачами, какие в данном социуме на историческую память возлагаются. Сохранение историком памяти минувших эпох, помимо того, опосредовано присущим ему миром ценностей и представлений, его самосознанием, а также специфическим видением предмета и аудиторией. Принципиальная субъективность исторической памяти, которая может быть препятствием на пути уяснения существа сообщаемой историком информации, сама по себе есть исторический факт и фактор культурной истории средневекового Запада.
        Понятие истории
        «Каждую сагу надобно рассказывать так, как она случилась», - говорили в древней Скандинавии. В сознании ученых историографов латинского средневековья события прошлого столь же естественно отождествлялись с рассказом о них: «История есть рассказ о событии, посредством которого известно то, что было в прошлом... Ведь истории суть истинные вещи, которые были» (Исидор Севильский, ок.570—636). Сходным образом слова res gestae, gesta («деяния», «события») с успехом обозначали исторические описания данных деяний и событий — как назвали свои «истории» Видукинд Корвейский (ок.925-980) или Саксон Грамматик (ок. 1140-1220). Имя указанному тождеству- истина. Рассказ о прошлом равен прошлому в той мере, в какой правдив. История и есть чистая правда и тем отлична от «аргумента», неистинного, но правдоподобного, и «басни», неистинного и неправдоподобного. История есть голая правда, незамысловатый рассказ, все в котором следует понимать буквально. Слова, понятия и вещи предстают в ней в своем непосредственном значении и не предназначены для дальнейшего истолкования. Даже в средневековом юридическом акте, где, казалось бы, совсем не место двусмысленности, столь многозначное в средние века слово «Иерусалим» может обозначать самые разные предметы.Иерусалим исторического повествования — всегда город в Палестине.
        Незамысловатый правдивый рассказ о минувшем - подобное понимание истории сложилось под влиянием ряда традиций и отражает ту роль, какая отводилась истории в системе средневековых наук. Для истории не нашлось места в ряду artes liberales, «семи свободных искусств», устойчивого образовательного канона средневековья. Сама по себе история «тривиальна», т.е. связана с тривием, первой триадой наук, с которой начиналось образование. Из грамматики И.я заимствует идею выбора достойного памяти, из риторики - требование истинности сообщаемого и т.д. «Нетривиальна» хронография, И.я как описание течения времени. Ее соотносят с квадривием, науками о счислении, и, в частности, с астрономией. Лишенная собственных научных правил, сопоставимых с научными правилами artes, методологически И.я зиждится на artes liberales. Только они сообщают практике историописания необходимые теоретические основания. «Привеском к artes liberales» называл И.ю Гуго Сен-Вик-торский (1097-1141). Еще более явственна зависимость И.и от экзегетики, практики прочтения библейских текстов. (Библия). История (или исторический смысл) предстает как особый способ их буквального понимания, отличный от аллегории (или мистического смысла), тропологии (или морального смысла) и анагогии. При этом историческое прочтение необходимо предваряет собой все последующие и потому является «фундаментом духовного познания» (Иероним, 347-419/420), «фундаментом всякой науки» (Гуго Сен-Викторский). Теория библейской экзегезы конституировала историю как методологический принцип и род научной практики, однако ставила предел для исторической интерпретации — интерпретация возможна, но уже вне компетенции собственно истории. Анализ исторического процесса в средние века - зачастую не что иное как приложение к историческому материалу аллегорического, тропологического и анагогического способов понимания священных текстов, и единственный его смысл - историческая теология. Сведенная, таким образом, к теории работы с фактами и повествования, теория И.и оказывалась в сфере ведения грамматики, риторики, астрономии, где никто не спешил признать за ней автономии. Примечательно полное отсутствие теоретических руководств по И.и в столетия, разделяющие сочинения Лукиана (ок. 164 г.) и Лапо ди Кастильонкьо (1437 г.).
        У нее был свой предмет, в действительности плохо описываемый малосодержательным понятием «достойное памяти», и было свое назначение, для начала хотя бы в глазах самого историографа. За исторической памятью стоит намерение помнить из прошлого то, что важно, обладает значением. В поле зрения средневековых историографов не попадают интересующие нас сегодня вопросы социальной или хозяйственной жизни. Горизонт исторической памяти в средние века -это прежде всего горизонт политического самосознания. Историк описывал «события» (с особенной охотой — войны, внутриполитические коллизии, факты истории церкви), но за ними вставал образ определенного политического порядка в преемственности его институтов. Ход истории персонифицирован в деяниях королей, князей, епископов. Это, однако, еще не означает, что «люди делают историю». Люди отправляют некую общественно полезную функцию, службу, олицетворяют собой некий институт или общество в целом. Содержащееся в Ветхом Завете историческое предание, понятое как изложение вполне реальных и датируемых фактов, стало для христиан их собственным историческим преданием — даже в большей мере, чем воспоминания о римской предыстории латинского Запада, — и явило собой тип истории вообще. Это история божьего народа на пути к спасению. Божественное откровение дается ему в перипетиях истории, причем вмешательство Бога в ход земных дел влечет последствия вселенского масштаба и всемирно-исторического значения. Христианский Бог предстает богом истории, для бо-гопознания, следовательно, отнюдь не безразличной. Средневековая И.я во многом явилась побочным продуктом ученого христианского благочестия, и исторически ориентированная религиозность рождала теологически ориентированное видение истории. «Нужно разом принять во внимание место и время, где и когда произошли события» (Гуго Сен-Викторский). Чувство времени и чувство пространства относятся к определяющим элементам исторического сознания, они непосредственно связаны с общим видением истории и той мерой реальности, какой в сознании историографа обладают факты прошлого. Следуя античной традиции, некоторые историографы предпосылали своему изложению этно-географические введения, другие имели вкус к картографии. Ни то и ни другое, однако, не сделалось правилом. Сами географические сведения черпались из книжной традиции, даже если, на взгляд современного исследователя, они не могли не противоречить собственной осведомленности автора. В целом историческое повествование в средние века оставалось плохо локализованным в пространстве. Оригинальная концепция исторического времени явилась наиболее впечатляющим достижением средневековой И.и, во многом предопределившим ее облик. Средневековая христианская И.я организовывала факты во времени. Напротив, в античной традиции историческое повествование строилось преимущественно через отыскание причинно-следственных связей событий. Поскольку история всегда была историей конкретного политического сообщества, время его существования и было временем истории. Времяисчисление в соотносимых единицах велось от произвольно избранной точки отсчета - как правило, деяния властителя, олицетворявшего собой сообщество как политическое тело. (Так, в Риме — от основания Города). С его политическими институтами оказывались связаны также и дополнительные системы счисления. (В Риме — по консульским фастам, годам правления императоров, по налоговым индиктам). Время одного политического сообщества никак не соотносилось со временем другого. Конкретно-историческое время существовало в безвремении космоса. Исторической памяти германцев вообще было чуждо понятие даты, рубежа на размеренной шкале времени. В германских исторических преданиях время осмысляется и переживается как череда сменяющих друг друга поколений предков. Датировать событие значит назвать их имена. Это родовое, «генеалогическое» время.
        Иудео-христианская традиция, которой наследовала средневековая И.я, привнесла идею естественного времени. История мироздания имела начало, божественное творение, и получит конец, второе пришествие. Событие, с которого начался отсчет времени, и есть начало времени, когда Господь создал мир и человека. Если содержание истории — спасение праведных, время богоизбранного народа предстает абсолютным временем мироздания, временем вообще. В едином течении священной истории каждое событие прошлого обретает свое естественное место. Всякая история мыслится как часть всемирной. Время - теперь уже не просто форма проявления вещей и событий, оно существует само по себе, и будущее столь же реально, как и прошлое. Потому Оттон Фрай-зингский (ок. 1114/1115 - 1158), изложив в семи книгах своей «Хроники» всемирную историю от Адама до событий своего времени, в восьмой повествует о светопреставлении. В стремлении постичь будущее через истолкование библейских пророчеств Иоахим Флорский (ум. 1202) вовсе не проводит различия между уже совершившейся историей и еще только предвещанной. Такую предвещанную «историю» крестоносцы «делают», взятием Иерусалима или еврейскими погромами благочестиво торопя конец света.
        Неумолимый бег времени воплощает логику мировой истории - ту качественную эволюцию мироздания между первым днем ворения и днем Страшного суда. У древних ерманцев и в античной языческой И.и пре-бладала циклическая интерпретация исторического процесса. Государства возникают, лагоденствуют и умирают. Формы правлеия последовательно сменяют одна другую, и се возвращается на круги своя. Христианство принесло линейную временную перспективу. )сознание внутренней эволюции, «старения» шра претворилось в учения об особых эпо-ах, «возрастах» мироздания. Этапы боже-твенного откровения своему народу объек-ивно превращались в важнейшие вехи мировой истории. Так, Исидором Севильским, >едой Достопочтенным и рядом других историографов было воспринято учение Августинa (354-430) о шести состояниях мироздания: 1 ) от Адама до потопа, (2) от потопа до рож-ения Авраама, (3) от рождения Авраама до оцарения Давида, (4) от воцарения Давида до авилонского пленения, (5) от вавилонского шенения до страстей Христовых, (6) за ними гастали последние времена, предел которым юложит только второе пришествие. К ветхо-аветному преданию (Дан. 2, 36—45) восхо-,ит представление о «четырех царствах» или се империях - в интерпретации Иеронима, авилонской, персидской, македонской и имской, позднее отождествленной с империей германских государей. Поскольку раз-ушение этой последней должно было озна-ать завершение истории человечества и канун Судного дня, временами идея получала ктуальность. Чаще же теологический и литературный образ саморазвивающегося вре-1ени не имел прямого преломления в прак-ике И.и.
        Подобные представления не могли эффективно структурировать время «текущей» истории. Относительное летоисчисление сохранялось и в средние века - например, по оду правления императора или короля либо »т введения городского самоуправления и .д. Однако постепенно рождение, или кре-цение, или страсти Христа утверждаются в :ачестве фундаментальной артикуляции ми-ювой истории, задающей шкалу летоисчис-ения. Отсчет времени от Рождества Христова впервые вводится в И.ю Бедой Достопочтенным (679-735) в 731 г. и получает распространение в XI в. Обычно историческое повествование имело своего рода хронологический каркас, внутри которого факты прошлого группировались более или менее произвольно. Действительное отображение развития мира и общества не входило в число притязаний историков средневековья. И.я ориентировалась на отыскание в истории неизменного и преемственного — преемственность с прошлым представлялась наилучшим оправданием существующего порядка вещей, тогда как всякие перемены рисовались обманчивыми и опасными.
        Понимание истории, которое будет отличать ученую И.ю латинского средневековья, сложилось ок. 400 г. в сочинениях Иеронима, давшего основы хронологии, Орозия (ок.380-420), заложившего основы политической истории христианского Запада, и, в меньшей мере, Августина — т. е. раньше условной границы между античностью и средневековьем (ок. 500 г.) и раньше времени складывания средневековой литературной традиции (VI в.). В своих главных чертах этот ученый образ истории оставался впоследствии неизменен. Входившие в орбиту христианской образованности так или иначе его воспринимали. Тем не менее данный круг представлений об истории — не единственный из находивших отражение в средневековых исторических сочинениях. Средневековые авторы были внимательны к шедеврам античной И.и. «Исторические» песни германцев - «древние песни, кои у них единственный род воспоминаний и анналов» (Тацит), «древние песни, в которых поется о деяниях и войнах былых королей» (Эйнхард, 770-840), - начиная с XII в. получали продолжение в рифмованных хрониках на народных языках. Их составители не были одержимы хронологией и по-своему смотрели на вопрос о правде истории - недостаточно взыскательно, в мнении рафинированных представителей клерикальной книжной традиции. С ростом аудитории И.и и зависимости историков от ее ожиданий и вкусов, историческая культура широких групп населения проникает в И.ю, меняя ее обличие.
        Ремесло историка
        В той мере, в какой целью историка действительно было отыскание истины, И.я представлялась занятием серьезным и ответственным, занятием многотрудным - это слово трижды выходит из-под пера Гиральда Камбрейского (1147-1223), когда он описывает разные этапы своей работы. Качество наличной информации воспринималось авторами как реальная проблема, требующая разрешения. Разные источники заслуживают доверия в разной степени. С уверенностью и обилием подробностей историк сообщает виденное собственными глазами. Если приходится оперировать иными данными, предпочтительны свидетельства очевидцев. Те не всегда бывают памятливы и правдивы, и доброе имя «верного человека» призвано засвидетельствовать надежность сообщения. Опираясь на подобные данные, историк менее раскрепощен и многословен. К тому же время жизни «старожилов» колеблется в пределах от 30 до 50 лет. Впрочем, правилом скорее было принимать в расчет также и «людскую молву». Ее, имевшую своего рода «срок годности» в 100—110 лет, всегда отличали от более надежных свидетельств. Столетний рубеж, знаменовавший собой изменение природы источников, нередко воспринимался как рубеж «древних» и «нынешних времен». «Древние времена» — те, о которых известно только из книг. Правда, имелись еще устные предания и эпическая традиция. (Героический эпос, Chansons de geste). Не считая их абсолютно баснословными, историки всегда отдавали безусловное предпочтение несравненно более авторитетной, в их глазах, письменной традиции. Если они и обращались к народным преданиям, то лишь в стремлении осветить никак иначе не документированную историю седой древности.
        Задолго до эпохи Возрождения внимательные к остаткам материальной культуры прошлого, историки зачастую оказывались перед ними беспомощны из-за неразвитости того, что мы назвали бы вспомогательными историческими дисциплинами. Восторгаясь памятниками древности, во многих случаях они затруднялись их датировать и идентифицировать. Особый интерес у историков рождали древние надписи, но прочесть их не всегда умели — случалось, не понимали римского капитального письма (которое сегодня мы именуем «печатными буквами») и системы принятых сокращений. Первые шаги наука о надписях, эпиграфика, сделала веер. XIV в., когда римский нотарий Колади Риенцо (1313-1354) составил коллекцию надписей, что позволило путем их сопоставления раскрывать правила сокращений. С созданием подобных собраний в XV в. развиваются также археология и нумизматика. Решающим фактором в складывании вспомогательных исторических дисциплин явилось книгопечатание, открывшее небывалые возможности для накопления и систематизации разнообразного эпиграфического, археологического, нумизматического материала. Специальной осведомленности требовала также работа с документами, вкус к которой ощущали многие историки. Правда, у местных архивов — местный горизонт. Письменную традицию они заменить не могли. Писать историю минувшего иначе как по книгам предшественников казалось немыслимым. Большие, в сотни томов, библиотеки на средневековом Западе были наперечет и подчас малодоступны. Сколько-нибудь новые исторические сочинения, как правило, в них отсутствовали. Историк работал в изоляции, плохо себе представляя, кто еще из его современников заняттем же. Положение стало понемногу меняться с развитием сети библиотек в позднее средневековье, однако поистине новые возможности открылись перед историками лишь на рубеже XV-XVI вв. с успехом книгопечатания. Разъезды по городам и весям в поисках книг были обычным этапом правильно поставленного исторического исследования. Чтобы написать хорошую историю, требовались не только добрая воля, но и благоприятные обстоятельства. Так, Сигеберту из Жамблу (ум. 1112) очень помогла замечательная библиотека его валлонского монастыря. Нормандскому монаху Ордери-ку Виталию ( 1075 - ок.1143) с немалыми трудами удалось найти сочинение Сигеберта в Камбре, а чтобы прочесть Иоанна Вустерс-кого, ему пришлось отправиться через Ла-Манш в Вустер.
        Информированность средневековых историографов поневоле оставалась невелика. В этих условиях критика собранных с таким трудом сведений в целом не носила систематического характера и была по преимуществу формальной, т. е. предметом исторической критики делались не столько факты прошлого, сколько сами источники информации.
        Если свидетели заслуживают доверия, авторитетны, тогда свидетельства говорят сами за себя. Порой составлялись даже списки авторитетных и сомнительных сочинений. Такой образ действия сокращал и без того скромные возможности историка, однако в ситуации слабого развития исторического знания действительно способствовал сохранению исторической информации. При этом историки стремились следовать, по возможности, одному источнику. Согласовывать противоречивые данные не могли или не решались. Случалось, последовательно излагали разные версии события, предоставляя читателю самому судить, кто ближе к истине, или верили «большинству». Внутренняя критика текстов делала в средние века лишь первые шаги. Прежде всего от свидетельств ждали правдоподобия. Если «Август» происходит от глагола augere («увеличивать»), носивший этот титул император Константин не мог, не должен был сокращать империю. На этом основании сторонники последней отвергали подлинность «Константинова дара», действительно подложного акта, устанавливавшего светскую власть папства. Более весомым аргументом представлялись противоречащие данные или молчание высокоавторитетных источников. Критический дух был оборотной стороной догматизма, все той же неистребимой и спасительной веры в авторитеты. В условиях ограниченных возможностей сыскать желанные свидетельства и проверить однажды написанное благие намерения будили воображение тех, кто поддавался искушению.
        Констатировать должную авторитетность источника сведений еще не означало, что далее их позволено использовать по собственному усмотрению. Грамотные историографы отдавали себе отчет в губительности вольных переложений. Дословное воспроизведение текста гарантировало от ошибок интерпретации. Порой писатели стремились оперировать историческими свидетельствами, редуцированными до лапидарных формул погодовых записей. Как из кирпичиков, история прошлого монтировалась из готовых блоков зафиксированной информации. Анализируя эту традицию, в 1841 г. немецкий историк В. Гизебрехт сумел реконструировать считавшиеся утраченными Нижне-Альтайхскиеанналы(Х1в.). Найденная в 1867 г. рукопись подтвердила, сколь успешно ему это удалось. Те, кого с XVI в. стали третировать как компиляторов, сами сравнивали свой труд с букетом прекрасных цветов, сорванных на лугу, или себя — с трудолюбивыми пчелками. Очевидно, подобный образ действия скорее передает стремление историографов к тому, что мы назвали бы научной точностью.
        Средневековые историографы определяли свои сочинения понятиями historia, chronica, chronicon, chronographia, annales, gesta, res gestae, vita, fundatio, genealogia, catalogus, narratio и т.д. Между тем общеизвестного и всеми признанного учения об историографических жанрах в средние века не существовало. Довольно часто делалось различие между историей/деяниями и хроникой/анналами. В историях/деяниях приоритет отдается повествованию. Они излагают события, интерпретируя их и выявляя причинно-следственные связи. Истории/деяния пространны, хроники/анналы кратки, ориентированы на фиксацию событий в течении времени. Это погодовые записи, призванные представлять читателю лишь «голые факты». Сочетать две последовательности, логическую и хронологическую, долгое время не находили возможным — еще Фруассар (1337— ок.1405) или Филипп де Коммин (ок. 1447-1511). Однако постепенно утверждалась мысль о «смешанном жанре», modus mixtus, соединяющем широкую хронографическую перспективу и точность датировки с красотами связанного исторического повествования. Чаще всего этот синтез истории и хро-нографии так и называли: «история и хроника» либо «хроника и история». Более дробная спецификация жанров средневековой И.и носит весьма условный характер и отражает скорее своеобразие конкретных предметов исторического описания.
        Помимо навыка работы с источниками и особенностей понимания историком собственной задачи на И.ю в огромной степени влияла латинская образовательная и литературная традиция. Средневековая школа, из которой вышли все латиноязычные писатели, зиждилась на почтении перед авторитетами и механическом заучивании стандартного набора текстов, большей частью библейских. Обезличивающая школьная выучка навсегда оставляла в памяти навязчивые трафареты речи и мышления, которые и представлялись признаком и содержанием образования. Сталкиваясь с необходимостью изобразить персонаж или событие прошлого, историк вольно, а чаще невольно облекал их в готовые штампы, вынесенные им со школьной скамьи. Это не вполне осознанное введение скрытых цитат и устойчивых оборотов речи, литературных клише и прообразов героев и ситуаций оборачивалась настоящей «библификацией» (Д.Н. Егоров) сообщения, когда всякий предатель рисовался непременно Иудой, отцеотступник-Авессаломом, благочестивый неудачник - Иовом и т.д. Картина истории в итоге получалась принципиально типологической. Типизация действия и персонажей изложения происходила и по принципу идентификации общественных функций и институтов. Иными словами, король изображался таким, каким надлежит быть королю, т. е. со всеми моральными, психологическими, интеллектуальными и иными особенностями, которые свойственны не столько конкретному индивиду, сколько, по мысли историка, должны отличать человека его положения.
        Писатели и читатели
        Историческое сознание обществ средневекового Запада чрезвычайно многолико. Пастухи и крестьяне Фуа или Нижнего Лангедока, похоже, вовсе лишены того, что можно было бы назвать исторической памятью. Для них «незапамятные времена» наступают через одно поколение. Их сеньоры памятливее ненамного - тех хватает на два поколения. Недаром во Франции большая И.я долгое время не проникала южнее Лимузена и Бургундии. В культурном и политическом самоопределении образованного общества Окситании или же Сицилии право затмевало историю. Традиции исторической памяти народов германского севера Европы несравненно более устойчивы и общественно значимы. И.я на древнеисландском языке вырастает непосредственно из саги при ограниченном влиянии латинских образцов и к удивлению латинских писателей.
        Как бы то ни было, И.я никогда не являла собой историческую память народа и даже явным образом таковую не формировала. И.я могла сохранять случайные рудименты народной памяти (мифы, предания, песни), но историческое сознание и общая картина истории, отраженные в ней, оставались достоянием узкого круга лиц, главным образом из числа образованных клириков. При этом в среде людей образованных и даже людей, получивших сходное образование, труды и эрудиция немногих имевших вкус к истории и умевших приобретать достаточно точное знание о прошлом наталкивались на стену безразличия большинства. Ни в школе, ни затем в университете история не сделалась полноценным предметом преподавания. Читая древних историков Тита Ливия, Л укана, Сал-люстия, Светония, Валерия Максима ученики постигали грамматику, перенимали стиль, а заодно и жизненную мудрость. На протяжении столетий история воспринималась как «школа жизни» — мало кто беспокоился о том, что история учит и дурному. Между тем никому не приходило в голову сравнивать историю с подлинными науками - теологией или правом. Как частный методологический принцип (в теологии) или как собрание фактических сведений (в правоведении и политической теории), история была лишь вспомогательной дисциплиной. Лучшие умы сторонились истории, находя для себя более достойное поприще. «Поэты и историографы почитались презренными людьми, и если кто прилежно занимается трудами древних, был на дурном счету и смешон для всех», - писал Иоанн Солсберийский (1115/1120 - 1180), очевидно, не слишком сгущая краски. Складывание среды профессиональных интеллектуалов и становление средневековых университетов имели для И.и пагубные последствия. Лучшие ее образцы остались в высоком средневековье. Все решительнее И.я подчиняется нуждам преподавания и профессиональной (теологической и юридической) эрудиции. Последняя — на удивление непритязательна. Образованные клирики охотно довольствовались самым поверхностным взглядом на историю, какой давали краткие учебные пособия и энциклопедии. Против ожидания, ни высокий дух теологии, ни правоведение, ни политическая теория по-настоящему не оплодотворяли И.ю.
        Историки сознавали себя таковыми и ощущали определенное единство историографического цеха. Однако средневековые историки не были только историками и даже не были историками в первую очередь. Начиная с Григория Турского (538-594) нередко в этом качестве выступали епископы. Ок. 1000 г. на первый план выходит монастырская И.я. Особенно активно И.я развивалась в бенедиктинских монастырях, тогда как клю-нийские монахи относились к ней с большей опаской, цистерцианцы - с большим безразличием. (Монашество). Составленные в монастырских скрипториях исторические сочинения, как правило, плод усилий многих людей, демонстрируют наиболее впечатляющие достижения средневековой исторической эрудиции. В XIII в. монастырские историографы уходят с первых ролей, хотя и в позднее средневековье важными центрами И.и остаются, в частности, французское аббатство Сен-Дени и английское Сент-Олбанс. Члены появившихся в XIII в. нищенствующих орденов придали И.и во многом новое обличив. Доминиканцы обнаруживают больше склонности к составлению кратких наставлений и монументальных энциклопедий всех знаний. Желая проповедовать простецам, францисканцы отходят от предшествующей книжной традиции в вопросах выбора тем, языка изложения и особенно критики источников. Вне монастырских стен И.я жила милостью князей, ждавших для себя от ученых клириков и жонглеров не только развлечения и просвещения, но и славы. Гуманисты стали наиболее верными восприемниками лучших традиций ученой монастырской эрудиции. У четырех из пяти гуманистов, с 1424 по 1495 г. последовательно занимавших пост канцлера Флоренции, были исторические труды. Однако именно в их сочинениях впервые зазвучали уничижительные суждения об И.и средних веков: «Монашеские анналы голы, грубы, хаотичны, лживы... Образованный человек читает их с отвращением и понимает с трудом» (Полидор Вергилий, 1470— 1555).
        О функциях и значении И.и в культуре и жизни общества можно судить по популярности у читающей публики тех или иных исторических сочинений, а также по тем подчас очевидным деформациям в практике ис-ториописания, которые были вольной или невольной платой за успех. Доставляя recreatio, восстановление сил людям, на время оставившим труд и молитву, утешая и развлекая, И.я сродни литературе. Предназначенные для чтения вслух, почти все средневековые исторические сочинения рифмованы или ритмизированы. Желание писать увлекательно, а также дидактические устремления порой вынуждали авторов следовать в изложении пусть менее надежным, но зато более живым и поучительным источникам. Высокоученые сочинения Титмара Мерзе-бургского (975-1018), Саксона Грамматика или Ордерика Виталия дошли до нас в трех рукописях, «Деяния саксов» Видукинда Кор-вейского и «Анналы» Ламберта Герсфельдс-кого (ок.1025 -ок.1085) -в четырех. «Истории» Рихера (ум.ок.998), «Церковная история» Иоанна Солсберийского, «Хроника» Салимбене(1221-ок.1288), «История Людовика Святого» Жана де Жуанвиля (1225-1317) известны в единственном списке. Для сравнения можно указать, что «История бриттов» Гальфрида Монмутского (ок. 1100 - 1154/1155) содержится в 200 сохранившихся рукописях, «История против язычников» Павла Орозия - в 250-ти. О популярности того или иного произведения говорят также его продолжения, сокращения, переводы. Так, латинская «История деяний в заморских землях» Гильома Тирского (ок. 1130-1186) имела ограниченный успех, она дошла до нас в 9 списках. Зато ее французский перевод распространился в 52 рукописях, и 12 других содержат ее разного рода адаптации, продолжения и сокращения. Краткость была если не сестрой таланта, то матерью успеха. О необходимости писать лаконично говорилось почти в каждом прологе. Волна «сокращений» XII в. была связана с развитием системы школьного и университетского образования. Матвей Парижский (ум. 1259) составил три кратких изложения своей «Большой хроники». Последняя сохранилась в четырех списках, тогда как ее сокращенный вариант «Цветы историй» оказался в пять раз популярнее. Зачастую успех сочинения был сугубо локальный. «Деяния английских королей» Уильяма Мальмсберийского (1090/1096 — 1142), 35 списков, не покинули Англии, «Хроника» Отгона Фрайзингского, 38 списков, — территории Баварии и Австрии. Распространение книжной продукции в большой мере было подчинено внешним факторам, таким, как развитие сети монастырей, а в позднее средневековье - складывание в городах, церковных и университетских центрах, подобия книжного рынка (в Париже, Авиньоне, Праге до гуситского кризиса, Констанце и Базеле во время вселенских соборов 1414-1418 и 1431-1442 гг). Одним этим, однако, не объясняется крайний партикуляризм исторической культуры на средневековом Западе. Внимания удостаивалась история, воспринимавшаяся «своей». «Общий фонд» европейской И.и на удивление скромен. Помимо исторических книг Библии, более или менее систематически и повсеместно копировались и читались всего полтора десятка сочинений: «Иудейские войны» и «Иудейские древности» Иосифа Флавия, «Церковная история» и «Хроника» Ев-севия Кесарийского в переводах Руфина и Иеронима, «История против язычников» Павла Орозия, «Трехчастная история» Кас-сиодора, «Хроника» Исидора Севильского, «Церковная история» Беды Достопочтенного, а также Лукан, Саллюстий, Цезарь, Све-тоний, Тит Ливии, Евтропий и Флор. Все эти памятники не моложе VIII в. В позднее средневековье этот список пополнили еще пять сочинений XII—XIII вв.: повествующая о короле Артуре «История бриттов» Гальфрида Монмутского; еще более баснословная «История Карла Великого», будто бы написанная его эпическим сподвижником епископом Турпином; «Схоластическая история» Петра Коместора, удобный комментарий на исторические книги св. Писания в пользование теологам; «Историческое зерцало» Вин-цента из Бове, часть составленной им энциклопедии всех знаний; «Хроника пап и императоров» Мартина Польского, элементарное учебное пособие для юристов. Примечательно, что и после открытия книгопечатания, существенно удешевившего и упростившего обращение книг, именно эти два десятка латинских сочинений имели наибольший, всеобщий и долговременный успех.
        В плане культурных нужд и идеологических функций, какие возложены на И.ю, еще более показательна эволюция ее форм. До XI—XII вв. средневековая И.я оставалась почти исключительно историей королевской и императорской власти. С этого времени специального интереса историков все чаще удостаиваются отдельные епископства, монастыри, города, территории, династии. Последний шаг на этом пути был сделан, когда индивид открыл себя и свои жизненные обстоятельства как предмет, достойный описания и памяти. Апеллируя к специфическим интересам представителей социальных групп, историк доходил до своего читателя, который отныне был более внимателен к прошлому. Вследствие авторитета, каким наделяется прошлое, оно оправдывает социальные позиции или притязания, демонстрирует социальные нормы и ценности, равно как и следствия их соблюдения и несоблюдения. Возможность интерпретировать прошлое сулит власть, за которую стоит побороться. Историческое предание выступает в роли объединяющего начала. В этой связи одним из наиболее ярких событий в истории исторической культуры на средневековом Западе явился переход к полноценной И.и на народных языках.
        Так, во Франции за новой формой исто-риописания, прозаическими хрониками на старофранцузском языке, вполне угадывается идеологическая инициатива знати, до сих пор благополучно удовлетворявшей свой интерес к прошлому квази-историческим эпосом. Появление первых старофранцузских переводов латинских исторических сочинений, а также оригинальных текстов о Карле Великом, римлянах и троянцах оказалось инспирировано антироялистской партией фландрской знати, столкнувшейся с угрозой лишиться части своих социальных позиций в результате* активной централизаторской политики французского короля Филиппа Августа (1179 - 1223). Эти тексты призваны, таким образом, скрыть исторический перелом, выразившийся в росте монархической власти за счет социального престижа и политической автономии знати, но сулят этой последней не только эмоциональное утешение, удобный депозитарий социальных грез. В поисках этической и идеологической легитимации сохранения за знатью ее положения и функциональной роли в средневековом обществе они рисуют потерянный рай аристократического могущества ради ревизии настоящего. Возникновение старофранцузской исторической прозы заключает в себе при этом нечто большее, чем путь обретения баронами прикладного прошлого. Налицо фактическая революция в историческом сознании части мирян, выразившаяся в смене самой структуры исторической памяти, переходе от ученой латыни к народному языку, от стихотворной формы к прозаической, от устного предания к письменной фиксации текста, а также - глубинный сдвиг в дискурсивных практиках французской знати вообще, этап развития рыцарской идеологии в обстановке реальных или пока только грозящих социальных потерь. (Рыцарство). Морально и социально ценное знание отныне подлежит артикуляции и передаче в рамках новой лингвистической модели правды. Ко времени первой редакции «Больших французских хроник» (1274 г.), таковая, однако, оказалась присвоена королевской властью. Ради ретроспективной легитимации монархии и монархической власти история Франции представлена в них королевской и династической; ее базовые артикуляции задает смена династий Меро-вингов, Каролингов, Капетингов. В то же время в ней есть место не только для королей, но и для баронов, явственно стремление интегрировать знать в общую картину национальной истории, не оставляя ей шанса для историографического сепаратизма. Из сферы культурной конфронтации И.я становится сферой социального и культурного примирения и национальной интеграции. Одновременно в среде эрудитов зреет новое отношение к истории, когда прошлое кажется интересным само по себе, картина истории дифференцируется и индивидуализируется.
        Литература: Гуревич А.Я. История и сага. М., 1972; Егоров Д. H . Славяно-германские отношения в средние века. Колонизация Мекленбурга в XIII в. Т.1.М., 1915.С. 1-217: «Helmoldina»; Guenée B. Histoire et culture historique dans l'Occident médiéval. P., 1980; Schmale F.-J . Funktion und Formen mittelalterlicher Geschichtsschreibung. Darmstadt, 1985; Spiegel G . M . Romancing the Past: The Rise of Vernacular Prose Historiography in Thirteenth-Century France. Berkeley, Los Angeles, Oxford, 1993.
        И. В. Дубровский

Смотреть больше слов в «Словаре средневековой культуры »

КАНОНИЗАЦИЯ →← ИНЫЕ ЗЕМЛИ

Смотреть что такое ИСТОРИОГРАФИЯ в других словарях:

ИСТОРИОГРАФИЯ

термин, недостаточно определенный, иногда отожествляемый с историей (см.), понимается: 1) как изучение исторической литературы какого-либо предмета (на... смотреть

ИСТОРИОГРАФИЯ

(от История и ...графия)        1) история исторической науки в целом, а также совокупность исследований, посвященных определенной теме или историческо... смотреть

ИСТОРИОГРАФИЯ

ИСТОРИОГРАФИЯ, -и, ж. 1. Наука о развитии исторических знаний и ометодах исторических исследований. 2. Совокупность историческихисследований, относящихся к какому-н. периоду, проблеме. И. России. II прил.историографический, -ая, -ое.... смотреть

ИСТОРИОГРАФИЯ

историография ж. 1) Совокупность исторических исследований, относящихся к какому-л. периоду или какой-л. проблеме. 2) Научная дисциплина, изучающая развитие исторических знаний и исторические источники.<br><br><br>... смотреть

ИСТОРИОГРАФИЯ

историография ж.historiography

ИСТОРИОГРАФИЯ

Историография — термин, недостаточно определенный, иногда отожествляемый с историей (см.), понимается: 1) как изучение исторической литературы какого-либо предмета (напр. И. французской революции — то же, что критический обзор источников и пособий по истории франц. революции), 2) как синоним историч. литературы. В последнем значении обзор И. является как бы "историей истории", и в этом смысле термин И. получил право гражданства в целом ряде специальных трудов последних десятилетий. Зачатки литерат. произведений, входящих в область И., мы находим за несколько тысячелетий до Р. Х. на древнем Востоке. В числе сохранившихся памятников египетской литературы (см. соотв. статью) так наз. царские надписи и древние папирусы дают то сухие перечни фактов, то поэтические рассказы о деяниях царей, со многими преувеличениями и неточностями. Выше стоят летописи ассирийских и вавилонских царей. начавшиеся с биографических записей государей Сиргуллы и Аккада, на памятниках и строениях, относящихся еще к IV тысячелетию до Р. Х.; ассирияне отличались уже большим расположением к истории и сознавали важность хронологии. Существенно отличаются от сухих и слишком официальных записей египтян и ассириян исторические книги евреев, насколько они сохранились в Библии; так наз. книги Царств и пр. представляют уже летописи, близко подходящие к типу западных; характерно в них постоянное объяснение человеческих отношений вмешательством Бога (религиозный прагматизм). Арийские народы Востока в И. оставили мало следов: Индия не представляет чисто исторических сочинений, и самая хронология индусов — мифологического характера; единственный исторический источник для древнейшей истории Индии, как и для зендов — священные книги. Персидские цари вели летописи (кн. Эсфирь VI, 1, IX, 32, X, 2; Фукидид 1, 129), не дошедшие до нас; сохранились, как пример придворных записей, лишь надписи (знам. Бегистанская) и отголоски преданий в Шах-Наме. Больше исторического чутья было у китайцев, ведших с древнейшей поры запись дел различных династий и правителей, без всякого внимания к прагматизму или связности содержания (см. Китай). Европейская И. обязана своим происхождением грекам. Зачатки эллинской И. представляют, помимо записей легендарных поэтических преданий, списки олимпиоников с 776 г., летописи жрецов Симона и Аргоса, спартанских царей и коринфских пританов, записи важных местных событий, договоров, союзов и т. д. На высшую ступень стала греческая И. у так наз. логографов, большинство которых были ионяне. Логографы первоначально излагали в поэтической прозе феогонию и космогонию, генеалогию героев и выдающихся лиц, но потом стали рассказывать также эллинские и иностранные события. Кадма Милетского считают первым из логографов; много путешествовавший, прекрасно знавший современность, немного скептик и евгемерист в отношении к мифам Гекатей (см. соотв. статью) — самый значительный из них, а Гелланик (см. соотв. статью) представляет уже переход к чистой истории. Блестящую эпоху эллинской И. начинает Геродот (см. соотв. статью), "отец истории", стремящийся к правдивости, но во многом еще детски наивный историк Эллады и варваров. Он родоначальник и один из наиболее ярких представителей античной, писанной для народа, а не для немногих избранников художественной истории, с ей прекрасным изложением, живописными картинами, драматическими эпизодами и вставленными в рассказ разговорами. Наивное мировоззрение Геродота у позднейших греческих историков осложнилось и сменилось политическою тенденциозностью, но способ изложения остался тот же даже у Фукидида, глубокомысленного политика и одного из правдивейших историков. Его "Пелопонесская война", по добросовестности в собирании материалов, верности суждений, высоте мысли и отчетливости характеристик до сих пор остается образцовым произведением. Это первая прагматическая история, в которой психологический анализ является на смену рока (Немезиды) Геродота. Разносторонний Ксенофонт продолжал труд Фукидида, излагая свой материал легко и ясно, но не без пристрастия; он скорее спартанец, чем афинянин, более дидактик, чем историк, менее политик, чем стратег. Из последующих историков к школе Геродота принадлежали Ктезий, Ефор (см. соотв. статью) и отчасти Феопомп, к школе Фукидида — сиракузянин Филист. У этих историков сказывается уже влияние риторической школы, главным образом Исократа; они стараются произвести впечатление искусной группировкой событий и риторическим блеском4 вместе с тем ими покидалась национальная почва и заменялась общеисторической. Оживление внесла в И. эпоха Александра и великих завоеваний на Востоке — с одной стороны, расширением круга знаний, главным образом географических, с другой — возбуждением интереса к местным древностям. Масса писателей стали разрабатывать предания отдельных народов и стран, другие принялись за историческую обработку переживаемых ими, в тесных пределах их родины, событий, третьи взялись за рассказ о подвигах эллинов на далеком Востоке; наконец были сделаны попытки обработать весь успевший нагромоздиться исторический материал. Влияние риторики и декламации портит большинство этих трудов; особенно подвиги Александра представлялись в слишком романических чертах: в истории современников передавались прямые несообразности и вымыслы, наряду с анекдотами и сплетнями. Из исследователей местной старины выдаются так назыв. атфидографы, занимавшиеся хронологическими изысканиями (главные из них — Клидем, Димон, Филохор и Истр); по истории Александра и эллинистических государств — Анаксимен, Каллисфен и Клитарх, равно как и писатели-полководцы Птолемей Лагов и Неарх. Из общих историков замечательны: Тимей, субъективный, иногда тенденциозный и мало критический, но весьма ученый автор истории греков, главным образом западных, доведенной до 264 г., и Филарх, с массою отступлений изложивший историю событий до смерти Клеомена в 220 году. В первый раз в эту пору выступили на поприще более научной истории и "варвары" — знаменитые Бероз вавилонский и Манефон египетский; оба они по храмовым записям изложили, на греческом языке, историю своих отечеств. Ко времени падения греческой самостоятельности относится Поливий, может быть величайший греческий историк, пишущий неизящным языком, лишенный художественного таланта, но правдивый, добросовестный, точный и определенный, прагматик, всегда имеющий в виду причины и следствия, с большим критическим талантом и совершенно свободный от пустой риторики; он хорошо знаком с литературой предмета, где возможно — почерпает свои сведения из документальных источников и в обсуждении фактов применяет накопившиеся у него за много лет наблюдения политического деятеля. Полный — первый из ряда греческих историков, главным интересом для которых являются судьбы Рима. После некоторого застоя в греческой И., во время которого выдается лишь продолжатель Поливия — разносторонний Посидоний, И. опять оживляется в первый век империи. Появляются ученый географ-историк Страбон, сицилиец Диодор (см. соотв. статью), в своей компиляции желавший ознакомить римлян с историей подвластного им мира, Николай Дамасский и тенденциозный прославитель древнего Рима — Дионисий Галикарнасский (см. соотв. статью). Лучшие времена эллинской И. напомнил Плутарх, воскресивший в своих биографиях поэтический дух древней Эллады. Около того же времени ученый еврей Иосиф Флавий оставил на греческом языке сочинения о древностях и о падении своего народа. Немного позже писал разносторонний и тщательный Арриан (см. соотв. статью), добросовестный подражатель Ксенофонта, Аппиан, изложивший этнографическую историю Римской империи, Дион Кассий (см. соотв. статью), в громадной общей истории Рима желавший подражать Фукидиду и Поливию, подавший, особенно для близкого ему времени, почти одну историю войн и придворных скандалов, наконец, Павзаний, составивший антикварное описание современной ему Эллады. Геродиан (см. соотв. статью), в римской истории со времен Марка Аврелия до Гордиана III, является последним достойным представителем до христианской греческой И. — У римлян зачатками И. были анналы понтифексов, городские и фамильные хроники, магистратские списки и другие первоначальные записи исторических фактов; все эти памятники давали лишь сухие перечни замечательных событий и явлений, без внутренней связи и литературной обработки. Лишь со времен Пунических войн стали появляться попытки самостоятельной обработки историч. материала, прежде всего в виде летописей (анналов) и записок. Первые из анналистов знали греч. историков; Фабий Пиктор и др. даже писали по-гречески, но способ изложения у них еще весьма несовершенный, критики известий они не знают, единственная связь фактов — хронологическая. Выше всех их стоит М. Порций Катон; в его труде, излагавшем историю города от его основания до времен автора, уже сказывался метод в исследовании и изложение было связное. Литература исторических записок развивалась одновременно с летописями; и здесь первоначально многие, ввиду невыработанности латинского языка, писали по-гречески. Эти автобиографии большей частью написаны нескладно, сухо, без литературного таланта; заслуживают внимания лишь мемуары Суллы, оконченные ученым вольноотпущенником диктатора, Эпикадом. VII век от основания Рима был веком расцвета римской И. Усвоенным у греков методом и искусством изложения воспользовались Т. Помпоний Аттик, Корнелий Непот, Л. Лукцей. Высшей ступени совершенства достиг Юлий Цезарь в своих "Комментариях", в кот. безыскусственная простота изложения соединяется с пластическою ясностью; рисуя вполне беспристрастную (за очень немногими исключениями) картину событий, в которых он участвовал сам, Цезарь сумел, благодаря тонкому психологическому анализу, придать своим запискам логическую законченность. Психологический прагматизм Г. Саллюстия Криспа напоминает изложение Фукидида; своим немного архаистическим языком Саллюстий, с необыкновенной сжатостью, передает внутренний смысл событий, дает блестящие характеристики, отчетливо и ярко рисует культурные картины. Некоторое сходство с ним представляет Азиний Поллион, историк римских гражданских войн. С появлением монархии свобода выражения в римской И. была сильно стеснена, но зато стали появляться громадные общие труды, вроде римской истории Тита Ливия — произведения кабинетного ученого, в котором нет общей связующей мысли, нет равномерности и самостоятельности в предварительной обработке материала, но зато изложение плавно, гармонично, красноречиво (Livii lactea ubertas) и проникнуто большой гуманностью. Рядом с этим блестящим произведением римского Геродота стоит громадная история Трога Помпея, внесшего в свой труд все что ему было известно о прежней судьбе народов, подвластных Риму. Увеличивавшийся деспотизм императоров мало-помалу уничтожал возможность серьезной обработки истории, особенно современной; историография этого времени начинает представлять лишь безделушки, собрания анекдотов, биографии, рассказы о войнах, большие и малые руководства для школ и т. п.; наиболее известные из ее представителей — остроумный М. Веллей Патеркул, Валерий Максим, ритор Кв. Курций Руф и др. В более свободное от внешних стеснений время писал Г. Корнелий Тацит, один из величайших историков древности, который, по своему необыкновенному уменью постигать внутреннюю связь изображаемых событий, по глубокому знанию людей и редкому дару тонкой и меткой характеристики, по горячей любви к истине и мастерству изложения, сжатого и ораторски-сильного, не уступает Фукидиду, отличаясь от него лишь большей субъективностью. Суровый, обличительный, пессимистический тон его представляет полный контраст с спокойным и ясным миросозерцанием другого бытописателя той же эпохи, Г. Светония Транквилла, написавшего при Адриане, кроме друг. трудов, биографии нескольких императоров. После Светония римская И. опять находится в состоянии упадка: общие труды, вроде истории Флора, представляют по большей части безвкусную декламацию, биографии же императоров вырождаются или в собрания скандальных анекдотов, или в панегирики; компилятивные биографии так называемых Scriptores Historiae Angustae весьма важны как источники, но литературного значения не имеют никакого. В IV в. массами появляются небольшие компендии и руководства для школьного обучения — Г. Аврелия Виктора, Евтропия (см. соотв. статью), С. Руфа. В последний раз в римской И. появляется выдающейся талант в лице пишущего варварскою латынью грека Аммиана Марцеллина, правдивого, беспристрастного и умного историка своего времени. Как писатели, стоящие на меже средних веков, могут еще быть названы Сульпиций Север, написавший слабую историю евреев и христианства, и Павел Орозий, по совету Августина написавший всемирную историю, в которой силился доказать, что не христианство было виною падения империи. В то время как Запад империи погрузился в варварство, на Востоке античная И., постепенно вырождаясь, доживала еще свой век в Византии. Еще в III в. у Геренния Дексиппа (см. соотв. статью) сказались характерные черты византийской И., в общих трудах соединявшей записки с хроникой мира. Первый период византийской И. представляет много общего с греческими историческими трудами: язык старательно удерживается тот же (сохраняются даже устарелые географические названия), в компиляциях буквально повторяются фразы подлинника и т. п. Византийские писатели — иногда люди с недюжинным талантом, не утратившие ни критической способности, ни умения излагать; таковы в V в. наивный Приск, глубокомысленный Зосима (см. соотв. статью) и Мальх. Во времена Юстиниана появляется лучший из византийских историков — Прокопий, несмотря на пристрастие к мелочам все же проницательный политик и хороший законовед, одно из главных достоинств которого — прекрасное знание как официальной, так и тайной стороны событий. Гораздо меньшее значение имеет Агафий, у которого риторический элемент делается уже весьма заметным. В следующем веке выдаются Менандр, внимательный и точный автор записок, и Феофилакт Симокатта; из более поздних авторов записок о современных событиях — разносторонний Михаил Пселл, наблюдательная и умная Анна Комнена, многословный, но образованный и умный Никита Акоминат, Георгий Акроподит († 1282) и, наконец, в XIV и XV вв., Георгий Пахимер, Иоанн Кантакузен, Иоанн Лука, Лаоник Халкокондила (см. Византия). Не меньше было число хронографов, летописцев, начинавших свою историю обыкновенно с сотворения мира, компилировавших сначала Библию и Иосифа Флавия, затем историков Рима, а в последних частях своих трудов излагавших то, о чем сами слышали или видели. Из числа их Гезихий Милетский (см. соотв. статью) довел свою летопись от сотворения мира до 518 г. по Р. Х.; Георгий Синкелл, закончивший свою хронику 284 г., был продолжен Феофаном до 813 г.; далее продолжали летопись Иоанн Камениата, Симеон Метафраст и монах Георгий, до царствования Константина VII Багрянородного. Такие же хроники писали еще Иоанн Малала, доведший свою книгу до времен Юстиниана, автор так назыв. "Chronicum Paschale", монах Георгий Кедрин и Иоанн Зонара (см. соотв. статью), компилятор, иногда имевший под руками важные источники. Хотя очень многие из этих историков были духовного звания, византийская историография все же не на столько находилась в руках клира, как И. на средневековом Западе; история церкви в Византии разрабатывалась отдельно от общей истории. Особенностью И. здесь было большое сходство самих историков в вкусах, знаниях и идеях, объясняющееся условиями, все время господствовавшими в Византии. До Х в. включительно И. на Западе была однообразна у всех наций того времени; лишь позже стали сказываться национальные особенности. Обычай записывать достопамятные события, ослабев и выродившись, перешел, подобно многому другому, от классических народов к варварам. Носителями И. были большей частью лица духовного звания, составлявшие хроники, летописи, легенды, собиравшие народные предания и записывавшие собственные наблюдения и испытания; все это делалось на языке церкви — латинском. Биографическая литература вся находилась в руках представителей церкви и служила для прославления потрудившихся на пользу церкви лиц, в особенности святых мужей и жен. Единственными общими историческими трудами в первое время были хроники, в которых, под отдельными годами, записывались важнейшие факты для потомства. Такие хроники служили продолжением трудов Евсевия и Иеронима, по образцу которых они и составлялись; выдается из них хроника Идация (см. соотв. статью), с 427 до 469 г. дающая самостоятельный материал; ее продолжал Исидор, у которого важна испанская история, 610—754; имеют значение также хроника Марцеллина и некоторые др. В первые же века после разрушения Зап. Империи появилось несколько историй, посвященных отдельным варварским народам, основавшим свои государства на развалинах древнего мира. Первыми авторами их были: знаменитый министр Теодориха Кассиодор († 575), описавший воцарение и падение остготов, гот Иордан, историк своих единоплеменников, еп. Григорий Турский († 593), историк франков, и наконец, англосаксонец Беда (см. соотв. статью). Некоторые из них еще стоят в своем мировоззрении на античных основах, для других исходной точкой зрения является католицизм; на почве какой-либо из варварских национальностей не стоит никто из них. В VI, еще более в VII веке новый германский элемент начинает уже давать себя чувствовать: появляются записанные варварской латынью повествования о национальных героях; исходной точкою зрения является племенной патриотизм. Сильное оживление становится заметно в западноевропейской И. в эпоху Карла Великого. Основателем новой исторической школы является Эйнгард, друг и министр Карла, старавшийся о том, чтобы и форма исторического произведения была по возможности закончена, В своей биографии Карла Великого Эйнгард взял себе за образец Светония; он издал также франкские летописи, которые велись до тех пор в различных монастырях — Лорше (Лавресгаме), Фульде и др., переработал их со стороны содержания и языка и придал им государственный официальный характер, который они удержали и впоследствии, в своих продолжениях. Другой приближенный Карла, Алкуин, писал биографии выдающихся церковных деятелей. В то же время Павел Диакон написал историю лангобардов, отчасти на основании саг и преданий, собранных им в течение его долгой жизни. Много также потрудились в это время по истории Ангильберт, Нитгард и др. Движение не ограничивалось кругом близких Карлу лиц, но распространялось по всей его империи; в Германии, например, в это время создалась Школа в Фульде, под руководством Рабана Мавра († 856), из кот. потом вышло несколько значительных историков, в том числе Рудольф Фульдский († 865). В то же время сказания начинают мало-помалу исчезать из числа источников: историографии начинает заниматься исключительно фактами, виденными и пережитыми самим автором или почерпнутыми им из более достоверных источников, чем предание. Определившийся в Каролингскую эпоху характер И. удержался в течение всех средних веков. Прежде всего велись короткие летописи, развившиеся из пометок, делавшихся в монастырях на полях дионисиевских циклов; эти летописи обыкновенно велись разными лицами, без обозначения автора, переходили из монастыря в монастырь, часто дополнялись, исправлялись, переписывались, иногда кем-нибудь подвергались литерат. переработке и тогда становились известными под его именем. Больше системы было в хрониках, сходных с византийскими, в которых критики мало, но иногда проявляется большая начитанность; при распределении материала составители придерживались шести aetates mundi, подобно Беде; с Р. Х. часто начинался новый отдел; из древности излагалась почти исключительно римская история. Только при изложении времен, ближайших к автору, делается заметным, к какой нации он принадлежит; таковы хроники Адона Вьеннского, Фрекульфа, епископа лизьеского, аббата Регинона († 915 г.) и др. Биографическая литература во времена Каролингов представляет два направления: с одной стороны, она служит церкви и клиру, с другой — берет политич. темы и, не ограничиваясь простым сообщением поступков или событий, стремится дать и оценку их. Теган, напр., выказывает себя сторонником преследуемого Людовика Благочестивого, Нитгард пишет с пристрастием к Карлу Лысому и т. д. Язык и изложение начинают играть большую роль, делаются даже изящными. В последние года IX и в Х вв., среди смут, на время расцвет наук, особенно в Германии, задерживается, но с конца Х ст. И., иногда понижаясь в отдельных странах, в общем уже не падает ниже уровня Каролингской эпохи. Наибольшее значение имеет средневековая И. в германских странах, Франции и Англии; типом, здесь приобретаемым ей, определяется и тип ее в других странах — Италии, Испании, Скандинавских государствах и т. д. Новый подъем германской И. совпал с правлением Оттонов. Возобновление блеска императорской власти, увеличение числа лиц образованных, сношения с Константинополем и Италией расширили мировоззрение и повлияли на развитие И. Труды Лиутпранда Кремонского, итальянца по рождению, но описывавшего преимущественно немецкие события, одно из наиболее выдающихся произведений этой эпохи; Лиутпранд очень субъективен, любит необыкновенное, иногда забывает историческую истину, но зато он проявляет и образование, и начитанность, пишет по заранее определенному плану, дает живые характеристики и язык его отличается большой правильностью. Из одновременных И. трудов выдаются: история саксов Видукинда (см. соотв. статью), написанная с местным патриотизмом, но очень наглядно, живо и тепло, классическим для того времени языком; "История Гандерсгеймского монастыря" и (прозаически правдивое) стихотворение об Оттоне Великом монахини Гросвиты (см. соотв. статью); биография архиепископа Бруно кельнского — Руотгера, Титмар Мерзебургский немного позже собрал громадную массу разнороднейших исторических известий, главным образом о правлении Генриха II, подверг их хронологической обработке, но не в состоянии был окончательно придать им органический вид. Все это были писатели, близко стоявшие ко двору, чего нельзя сказать о последующем периоде немецкой И. Центром умственной деятельности некоторое время была Лотарингия, где прежде всего начала разрабатываться местная, провинциальная и городская, старина — в Реймсе, Метце, Вердене и др. городах; из представителей историографии здесь заслуживают упоминания Рихер Реймсский, приближенный ученого еписк. кельнского и герц. лотарингского Бруно, Ратерий, Вальдерих Камбрейский, со своими "Gesta Trevirorum ". Многие из этих трудов написаны в французском духе; язык их искусно выработанный, но недостаточно простой и ясный. В XI и XII вв. появляется большое количество биографий, историй епископов и монастырей и обработанных летописей, к которым начинают присоединяться национальные хроники восточных народов — поляков, чехов, вендов. Самый выдающийся биограф — Випон (см. соотв. статью), автор истории Конрада II, написанной наглядно, ясно и со знанием дела. Из истории епископов и церквей, кроме продолжения начатой Ратпертом хроники Сан-Галленской монахом Эккегардом, особенно важен труд Адама Бременского (см. соотв. статью), посвященный еписк. бременским и гамбургским, в котором в круге исследования введены и народы севера; автор беспристрастен, добросовестен, тщательно обследовал материал и искусно распределил его. Летописи, литературно обработанные, принадлежат ученому Герману Верингенскому, папистам Бертольду Констанцскому и Эккегарду Урахскому, лаконическому стороннику империи Зигиберту из Лотарингии. Особенно замечателен из летописцев Ламберт Герсфельдский, выдающийся как своим правильным языком и художественным изложением, так и историческим смыслом и беспристрастным взглядом. Свободная обработка материала вообще в это время выступает на первый план; простые хроники, монастырские летописи пишутся еще в большом, все увеличивающемся количестве но ими заняты больше лица неизвестные, часто не сообщающие и имен своих; некоторые из них составлены очень хорошо, как, например история Вердена в XII в., кельнские анналы и др. Памятником развившейся до сравнительно высокой степени И. являются труды Оттона Фрейзингенского, не только критически обработавшего источники своей хроники, но и постаравшегося их объединить одной богословско-философскою мыслью, подобно Оросию; другой труд его, книга о деяниях Фридриха I, обличает в авторе не только высокий литературный талант, но и такт государственного человека. Достойными продолжателями Оттона Фрейзингенского были Оттон, инок монастыря св. Власия, и Радевих, ученик его. Партия гвельфов имела своих историков в лице пробста Герарда Штеттинского, Гельмольда (см. соотв. статью) и Арнольда Любекского, которые дают уже не простые хроники, но целую историю своего времени, особенно важную для изучения западного славянства. Со второй половины ХIII в. характер германской И. существенно изменяется, появляются новые направления: в И. проникает сказочный, легендарный элемент, имеющий целью возвеличение отдельных личностей прошлого, появляются громадные исторические сборники, часто анекдотического характера; исторические труды начинают писаться уже не по-латыни, а на отечественном языке, и И. постепенно переходит от духовенства к светским писателям. Вместе с тем, И. становится богаче по объему и содержанию, разнообразие по форме, но утрачивает некоторые внутренние преимущества предыдущей эпохи — общность содержания, широту взгляда, правдивость и беспристрастие; писателями чаще являются люди темные и ничтожные, стоящие вдали от событий, иногда невежественные и ограниченные. Провинциальные, местные интересы везде начинают господствовать над общими; в течение всего этого периода трудно указать сколько-нибудь выдающегося над общим уровнем историка. Из анекдотических компиляторов громадными размерами трудов своих прославились Альберик, Викентий из Бове (см. соотв. статью) и Мартин Polonus. Из первых написавших на отечественном языке хроник наиболее важна саксонская, XIII в., в которой изложение более ясное и грамотное, чем в других. Во Франции средневековая И. развивалась существенно иным путем, чем в Германии: она шла от разъединенности к объединению. В XI в., когда вся страна распадалась на множество независимых феодальных территорий, французская И. представляла массу анналов, хроник и записок с чисто местным оттенком. С XII века, когда Капетинги выдвинули идею государства и стали неутомимо работать над объединением Франции, а крестовые походы еще более способствовали сплочению нации, характер И. стал изменяться, и наряду с памятниками местными, областными, стали появляться исторические произведения более общего, государственного и национального характера. Вся история крестовых походов, за немногими исключениями, написана была французами; выдается здесь Вильгельм Тирский (см. соотв. статью), литературно образованный, прекрасно знакомый как с Востоком, так и с положением дел в Иерусалиме. Находил себе историков и каждый из Капетингов; знаменит особенно аббат Сугерий, написавший биографию Людовика VI. Национальная И. существует во Франции лишь с ХIII в. Она начинается рассказами, в форме мемуаров, Жоффруа де Вильгардуена (см. соотв. статью), драматически живо повествовавшего о взятии Константинополя, и Жана де Жуанвилля (см. соотв. статью), составившего жизнеописание Людовика св., в котором одновременно проявляется и наивное благочестие автора, и глубокое знание политики. Богатая содержанием "Хроника Франции, Англии, Шотландии, Италии и Британии" Жана Фруассара с геродотовскою наивностью и живописною наглядностью изображает придворную, рыцарскую и лагерную жизнь, средневековые турниры и сражения. Ниже Фруассара стоят его продолжатели, хроникеры XV ст. — Монстрелле, де Кусси, Шателлен Авантюрист и Жак дю Клерк. Монстрелле также описывает войну и рыцарские подвиги, но не может сравниться со своим предшественником ни по живости рассказа, ни по яркости красок, хотя более сочувствует массе, чем Фруассар; де Кусси и Шателлен изображают жизнь и подвиги бургундского рыцарства, с целью прославления рыцарской романтики; дю Клерк говорит больше о правах <i> </i> и <i>.</i> обычаях, законах и учреждениях и старается лишь о том, чтобы передать потомству правдивый рассказ о делах своего времени. Один из просвещеннейших людей своего времени, Филипп де Комин (1446—1509), историк Людовика XI, является представителем перехода от хроник к настоящей истории. Средневековая Англия представляет громадное богатство летописей, хроник, жизнеописаний и записок, которые почти все написаны на латинском языке, так как здесь больше, чем в других странах, И. оставалась монополией духовенства. В приписываемой Ингульфу (см. соотв. статью) хронике излагается правдивая история современной автору эпохи, причем не щадится и духовенство. Вильгельм Сомерсетский (Мальмсбери) написал полную риторизма, но с привлечением всех доступных источников, историю английских королей с 449 г., составил записки о своем времени и несколько книг церковной истории. Его труд продолжали Вильгельм Ньюберийский и Генрих Гендингтонский. Лучший из английских, писавших по-латыни, историков — Матвей Парижский, из Сент-Альбанса; он отличается хорошим изложением и точностью данных. Многочисленны биографии Фомы Бекета, большей частью враждебные королю. Из хроникеров XII — X III вв. важнейшие — Бенедикт Петерборо, Рожер Говеден, Вильгельм Ковентри, Матвей Вестминстерский. При Ланкастерской и Йоркской династиях появляется много исторических памятников и на языке национальном, как то "Английская хроника" (1377—1461), "Варквортская хроника", обнимающая первые тринадцать лет правления Эдуарда IV и написанная ярым сторонником Ланкастеров, "История восстановления Эдуарда IV", составленная приверженцем Йорков и др. Эпоха Возрождения была временем возрождения и И.; гуманисты положили первые основания научной историографии, внеся в нее и новый метод исследования, и новую систему изложения. Петрарка, разбирая подлинное письмо Цезаря, впервые применил сравнительно развитые критические приемы. Особенно огромный шаг вперед сделал Бруни (см. соотв. статью); его письма о начале Мантуи и происхождении Цицерона — чрезвычайно разносторонний критический анализ источников; биографии Аристотеля и Цицерона написаны им главн. обр. на основании критических соображений, Флорентийская история его очищена от всех средневековых и античных басен. Такой же шаг вперед представляет и историческое изложение Бруни, главная же его заслуга заключается в том, что он своим "Комментарием" создал исторические мемуары, а Флорентийскою историей положил первое начало научной И., все элементы которой мы уже находим в этом сочинении: историческую критику, общие взгляды, оценку отдельных событий и широкие обобщения, на основании политического опыта и исторических наблюдений. Под влиянием гуманизма и развилась новая И., прежде всего в Италии, где еще в конце средних веков во Флоренции появились писатели вроде правдивого, серьезного и глубокомысленного Дино Кампаньи и Джованни Виллани (см. соотв. статью), пишущего с плавным красноречием Ливия. Первое время гуманисты писали на латинском яз., хотя уже не варварском, средневековом, а близком к классическому; но уже в XIV веке лучшие труды по И. были написаны на отечественном языке авторов. Среди великих итальянских историков XVI в. первое место принадлежит Никколо Макиавелли, который, в своей образцовой прагматической Флорентийской истории, сумел в истории одного города представить картину человеческой судьбы и как бы всю всемирную историю. Последователь его Гвиччардини (см. соотв. статью) изложил историю своего времени в превосходном, вполне законченном произведении искусства. Макиавелли был более доктринером, Гвиччардини стоит на почве практической, позитивной политики; оба отличаются глубиною психологии, тонким умом, патриотизмом и большими познаниями в древней литературе. Из историков, писавших по-латыни, важнейшие — Пий II (Эней Сильвий Пикколомини), кроме хорошего стиля отличающийся еще прекрасным знакомством с современным ему положением вещей и большими географическими познаниями, Пьеро Кандидо Дечембрио (см. соотв. статью), Паоло Джовио (см. соотв. статью), подражатель Ливия, и др. Расплодившиеся в громадном числе историки-панегиристы из числа живших при дворе итальян. владетелей гуманистов составляют исторический балласт этого времени, вместе с богатой, иногда более полезной литературой памфлетов. Во Францию также проникло новое направление и, помимо богатой литературы мемуаров, никогда не прекращавшейся во Франции, вызвало здесь такие произведения, как соч. еп. мецского Франциска Бокера (Белькария) — "Herum Gallicaum commentarii ". В Испании эта эпоха вызвала труды иезуита Хуана Марианы из Талаверы и Хуана Хинеса де Сепульведы, историографа императора Карла V. В германских странах в XV в. труды по И. писались и по-латыни, и по-немецки, но сколько-нибудь научно составлены лишь истории местного характера, напр. Иоанна Турнмайера, Альберта Крантца и др. Реформация и контрреформация содействовала развитию историографии, особенно во Франции, отчасти в Англии, более всего в ученых работах иезуитов. В германских странах реформация повела за собой более догматическую, чем историческую литературу. Из германских историков XVI в. наиболее выдается Иоанн Слейдан, в своей истории имп. Карла V сделавший попытку слияния художественной формы с основательным исследованием источников. У других, как у Матфея Флация Иллирика и так наз. магдебургских центуриаторов, Кохлея и др., на первый план выступают церковные интересы. В Италии Паоло Сарпи в Венеции написал знаменитую, направленную против пап историю Тридентского собора, а Арриго Катарина Давила (уже в первой половине XVII в.), автор истории франц. междоусобной войны, с успехом поддержал традиции прошлого в итал. И. Во Франции, помимо мемуаров Рогана, Бассомпьера (см. соотв. статью) и др. и скандальных хроник Брантома (см. соотв. статью), в И. выступают на сцену д‘Обиньи, историк протестантского направления, и де Ту, написавший историю своего времени. Время от Тридцатилетней войны до половины XVIII в. представлено в И. Западной Европы весьма слабо. При Людовике XIV история была в загоне, вследствие католической и монархической реакции. Остроумные, глубокие, иногда художественные записки, писавшиеся в это время во Франции, пока существовали лишь для самих авторов и для дальнего потомства; много десятков лет прошло прежде чем сделались известными свету замечательные мемуары герцога де Сен-Симона, равно как и другие ценные записки и письма, рисующие широкую, подробную и разнообразную картину франц. жизни времен Людовика XlV. Научный очерк истории Франции с древнейших времен сделан был Мезерэ, но неудачно; столь же неудовлетворительна была попытка Боссюэта, в "Discours sur l‘histoire universelle", построить всеобщую историю на богословских соображениях и проповеднической риторике. Историческая критика Пьера Бейля имела характер простого скептицизма. В Германии последствия Тридцатилетней войны сильно сказались в И.; она была представлена лишь официальными историями, партийными памфлетами и антикварными собраниями (напр. в трудах Паппуса, Хемница, Секкендорфа, Пуффендорфа, Кевенгиллера). В Англии выдаются Гайд (Кларендон; см. соотв. статью), пристрастный историк революции, из партии кавалеров, и еписк. Бэрнет (см. соотв. статью), представитель противоположной партии. Одним из главных последствий господства классицизма было неумение и нежелание понять дух времени, особенно эпох отдаленных и подведение всех исторических деятелей и событий под одну мерку. Прошлое, особенно средние века, считалось не имеющим интереса, как повествование о преступлениях, диком фанатизме и невежестве; характерные черты времени упускались из виду, средневековые и древние события превращались в изображения настоящего, подобно тому, как подверглись перерождению типы в псевдоклассической драме. Во Франции эта манера развилась раньше всего: историк Дюпле (XVII в.) изображал варвара Хлодвига совершенно так же, как и Людовика XIV, даже по внешнос... смотреть

ИСТОРИОГРАФИЯ

(от история (см.) и греч. grapo - пишу, букв. - описание истории) - 1) История ист. науки, являющейся одной из важнейших форм самопознания человеческог... смотреть

ИСТОРИОГРАФИЯ

Историогра́фия в Латинской Америке. Зарождение исторических знаний в Латинской Америке восходит к доколумбовым временам (хроники майя, ацтеков, инков).... смотреть

ИСТОРИОГРАФИЯ

        Истоки совр. И. мы находим в Др. Греции (Иония). В то время как элементы историч. науки на Др. Востоке развивались преим. в репрезентативной, м... смотреть

ИСТОРИОГРАФИЯ

имеет два основных значения: история исторической науки в целом, а также совокупность исследований, посвященных определенной теме или исторической эпохе (например: историография Октябрьской революции, историография средних веков), или совокупность исторических работ, обладающих внутренним единством в социально-классовом или национальном отношении (например, марксистская историография, французская историография.). Историография как история исторической науки. В древности еще до появления письменности исторические представления и некоторые элементы исторических знаний существовали у всех народов в изустно передаваемых сказаниях и преданиях, в родословных предков. В раннеклассовых обществах были подготовлены некоторые условия для развития исторического познания (например, разработаны различные системы летосчисления), возникли первые записи исторического содержания: исторические надписи (царей, фараонов), погодные записи событий и др. Огромное влияние на описание и истолкование исторических событий оказывала религия. Все исторические события объяснялись "волей богов". Важным этапом в прогрессивном развитии исторического познания стала античная историография. Она нашла свое высшее проявление в сочинениях древнегреческих историков Геродота (прозванного "отцом истории") и особенно Фукидида; для последнего характерны уже отказ от объяснения истории вмешательством божественных сил и стремление проникнуть во внутреннюю причинно-следственную связь событий, элементы исторической критики - попытка отделить достоверные факты от вымысла. Для историографии эпохи средних веков, когда характер исторического мышления определяла преимущественно церковная идеология, характерен провиденциалистский взгляд на историю, при котором исторические события рассматривались как результат вмешательства божественной воли, как осуществление "божественного плана". На западноевропейскую феодально-христианскую историографию наряду с Библией огромное влияние оказали философско-исторические концепции христианского теолога Августина Блаженного , на мусульманскую историографию – Коран. Наиболее распространенными формами исторических сочинений наряду с агиографической  литературой (жития святых) были анналы - "всемирные истории"  - обзоры всемирной истории от "сотворения мира". Средневековые авторы, как правило, видели лишь внешнюю связь явлений в виде их хронологической последовательности, отсюда характерная форма исторических сочинений с погодной записью событий – анналы. На Руси их аналогом были  летописи (наиболее известный из ранних русских летописных сводов - "Повесть временных лет "). В развитии российской исторической науки можно выделить ряд этапов: Возникновение русской историографии  в 18 в. Наиболее существенный вклад в ее становление внес В.Н. Татищев в 5-ти томном труде «История России с самых древнейших времен. В это период в российской Академии наук складываются первые научные школы, дискутирующие по вопросу происхождения русского государства: норманская (Байер , Миллер ) и антинорманская (М.В. Ломоносов). 2. Оформление русской историографии в 19 веке как  самостоятельной дисциплины, в рамках которой складываются следующие направления: а) Консервативное направление в этот период было господствующим  (крупнейший представитель 1-й пол. 19 в. - Н.М. Карамзин ). Оно отстаивало тезис о решающей роли самодержавия в русской истории, о коренном различии исторического развития России и Западной Европы (в допетровскую эпоху), о неприемлемости для России революционного пути развития. б) Государственная школа считала государство движущей силой исторического развития. Ее представители  (Б.Н. Чичерин, К.Д. Кавелин и Соловьев С.М. ) признавали закономерности исторического развития, стремились установить взаимосвязь исторических явлений и рассматривали историю как процесс развития политических и юридических институтов - при особом внимании к истории государства (с которой нередко отождествлялась история народа). в) Революционно-демократическая концепция истории сложилась в работах В.Г. Белинского, А.И. Герцена, Н.А. Добролюбова, Н.Г. Чернышевского. Они при постановке вопроса об объективных законах истории, придавали особое значение развитию экономического быта, изменениям в социально-экономическом положении народных масс. Стержнем революционно-демократической концепции явилась идея о решающей роли народных масс в общественном развитии, в ходе которого определяющее значение революционные демократы придавали революционной борьбе угнетенных против угнетателей. г) Особое место в русской историографии XIX века занимают работы В.О. Ключевского , концентрировавшего свое внимание на анализе социальных и экономических факторов (особенно в работах 80-х гг.). Ключевский  противопоставлял свои взгляды исторической концепции государственной школы  и рассматривал историю как процесс развития сословий в их взаимоотношении друг с другом и с государством. д) В 70-х гг. XIX   в России в работах Н.Я. Данилевского получает развитие концепция, отрицающая  существование единого мирового исторического процесса. Формируется цивилизационный подход - это исследование состояния и развития общества и закономерной смены исторических типов государств с точки зрения качественных изменений в социокультурной среде общества, в духовной культуре народа, его религии и нравах, который получил дальнейшее развитие в работах западных исследователей О. Шпенглера , и  А. Дж. Тойнби . е) Марксистская историография нашла свое выражение в трудах К. Маркса и Ф. Энгельса . Марксизм доказал, что движущие силы истории определяются материальным производством, возникновением, развитием и гибелью различных способов производства , порождающих всю общественную структуру. В рамках этой концепции было сформулировано учения об общественно-экономических формациях в которую было вписано все мировое развитие. В России марксистская историография получила развитие в  работах В.И. Ленина. Он разрабатывал  проблемы буржуазных революций и  социалистической революции, роли народных масс в истории, рабочего, демократического и национально-освободительного движения,  особенности феодального строя в России, генезис капитализма, вопросы пореформенного социально-экономического и политического развития России и др. Он предложил свою периодизацию истории России и русского революционного движения. 3. Историография советского периода а) Официальная историография  сложилась в СССР после октябрьской революции, когда  сформировалась советская историческая наука, которая полностью опиралась на  труды Маркса, Энгельса, Ленина, отвергнув все другие историографические концепции. Советская историография в силу господствующей идеологической установки концентрировалась на изучении классов и классовой борьбы в разные исторические периоды,   на истории буржуазных революций (особенно Великой французской революции), Парижской Коммуны, возникновения и развития марксизма, русского революционного движения, большевизма, истории Великой Октябрьской революции и практически не уделяла внимания социальной (повседневной) истории. С середины 30-х гг. в  советской исторической науке окончательно сформировалась концепция всемирно-исторического процесса, рассматривающая его как закономерную смену общественно-экономических формаций: первобытнообщинного строя, рабовладельческой формации, феодализма, капитализма, социализма (коммунизма), Изучение социально-экономических отношений, положения непосредственных производителей заняло центральное место в исторических исследованиях. Ведущими советскими историками становятся Б.Д. Греков и Б.А. Рыбаков . В 60-70-е гг. в советской историографии сформировался ряд исследовательских направлений, отличающихся определенной спецификой в разработке больших проблем истории, например М. Н. Тихомирова - по русской истории эпохи феодализма, А. Л. Сидорова - по истории российского империализма, И. И. Минца - по истории Великой Октябрьской революции, М. В. Нечкиной - по истории русского революционного движения 19 в. и т.д. б)  альтернативные исторические исследования нашли развитие в концепции. Л.Н. Гумилев автора пассионарной теории , предложил рассматривать исторический процесс как  динамику жизни и взаимодействия этносов . 4. Современное состояние российской исторической науки. В настоящее время российская историческая наука переживает переходный период: идет поиск новых подходов к изучению истории, большое внимание уделяется изучению социальной истории (на основе положений «школы Анналов »), истории отдельных социальных групп (например: интеллигенции), гендерной истории (истории взаимодействия полов) и др. Наблюдается тенденция к  использованию комплексных подходов, когда для изучения конкретной исторической проблемы привлекаются методы смежных гуманитарных наук: философии, социологии, политологии, культурологии и др.... смотреть

ИСТОРИОГРАФИЯ

ИСТОРИОГРА́ФИЯ (от греч. ίστορία - исследование, повествование о том, что иссл., узнано и γραφω - пишу) - 1) (устар.) История, ист. наука. Термин, использовавшийся в России в 18 - 1-й пол. 19 в., производное - историограф (т. е. историк); во 2-й пол. 18 - 1-й четв. 19 в. в России существовала должность историографа, лица, к-рому офиц. поручалось написание истории страны (Г. Ф. Миллер, М. М. Щербатов и Н. М. Карамзин), декабрист Н. А. Бестужев занимал должность "историографа рос. флота".<p class="tab">2) История ист. науки в целом, а также периодов ее развития (напр., И. 18 в.), история ист. науки в разл. странах (напр., англ. И. нач. 20 в.), история направлений и школ в ист. науке (напр., народническая И.), история изучения опред.тем (напр., сов. И. Вел. франц. рев-ции).</p><p class="tab">3) Науч. дисциплина, занимающаяся изученим истории ист. науки. Осн. задачами И. как науч. дисциплины являются: а) анализ теоретико-методологич. принципов, к-рых придерживались историки разных науч. направлений и школ на разл. этапах развития ист. науки, а также изучение применения этих принципов в ист. иссл.; б) изучение постеп. расширения тематики ист. иссл., выяснение причин, обусловливавших внимание исследователей к тем или иным проблемам истории; в) изучение постеп. расширения источниковой базы иссл. в результате открытия и введения в науч. оборот ранее неизвестных науч. источников; г) изучение методики ист. иссл., совокупности приемов анализа, истолкования и использования источников на разных этапах развития ист. науки; д) изучение ист. концепций, а вместе с ними разл. направлений и школ в ист. науке, выявление преемственности в развитии ист. науки, смены концепций, заимствования достижений ист. мысли; е) изучение развития организац. форм существования ист. науки: форм и методов подготовки исследователей в ун-тах, ин-тах, колледжах и др.; истории академий, науч. об-в; издат. деятельности в обл. истории, ист. периодики; истории музеев, архивов, научно-иссл. учреждений. Историографич. разд. имеются в большинстве совр. ист. монографий, поскольку исследователям-историкам необходимо обобщить и оценить опыт, накопл. предшественниками. Изучение истории ист. науки в Зап. Европе и России началось в сер. 18 - 1-й пол. 19 в. В России первым соч. по истории ист. науки была кн. А. Зиновьева "О начале, ходе и успехах критической россиийской истории" (М., 1827); в 1830-40-х гг. были опубл. историографич. работы Н. Г. Устрялова, А. Федотова и А. Старчевского. Во 2-й пол. 19 - нач. 20 в. были изд. работы по рус. И. С. М. Соловьева, К. Н. Бестужева-Рюмина, В. С. Иконникова, М. О. Кояловича. Выделяются кн. П. Н. Милюкова "Гл. течения рус. историч. мысли" (М., 1897), где рассмотрено развитие ист. науки в России в 18 - сер. 19 в., а также лекции по рус. И., к-рые читал в Моск. ун-те В. О. Ключевский. В послерев. годы опубл. историографич. работы М. Н. Покровского, для к-рых характерен марксистский подход к И., анализ классовых позиций историков. В 1941 незадолго до войны вышел в свет первый учебник по рус. И. Н. Л. Рубинштейна. В наст. время курсы И. входят в программу всех высш. уч. заведений, к-рые готовят историков. В кр. ун-тах созданы кафедры И., а в академич. ин-тах отделы И. Историографич. работу в СССР координировал Научный совет по проблеме "История историч. науки" при Отд-нии истории АН СССР, к-рый с 1970 издавал историографич. ежегодник "История и историки", проводил науч. конф. В 1950-80-е гг. изданы монографии, посв. творчеству отд. рус. историков, разных периодов развития науки, истории изучения отд. историч. проблем (работы М. В. Нечкиной, С. Л. Пештича, А. Н. Цамутали, А. Е. Иллерицкого, К. Н. Тарновского, А. Л. Шапиро и др.). Создан фундамент. коллективный труд "Очерки истории историч. науки в СССР" в 5 т., в к-ром рассмотрена И. России и союзных респ. с древнейших времен до 1960-х гг.</p>... смотреть

ИСТОРИОГРАФИЯ

ИСТОРИОГРАФИЯИзучение литературы исторических наук.Словарь иностранных слов, вошедших в состав русского языка.- Чудинов А.Н.,1910.ИСТОРИОГРАФИЯнаука, и... смотреть

ИСТОРИОГРАФИЯ

Форт Форс Форос Форо Фора Фогт Фита Фирс Фира Фигаро Фига Фиат Фат Фасо Фас Фарт Фарси Фарс Фагот Фаг Тяга Трос Трог Трио Триас Трас Тося Торф Торс Торос Тори Торг Тор Тоо Того Тога Тифия Тиф Тис Тирс Тир Тиофос Тигр Тая Таро Тариф Таисия Таис Таир Тагор Тагир Стяг Строфа Строго Стрия Стр Стоя Стог Стая Соя Софт Софора София Софит Софа Сотр Сортир Сорт Сорорат Сорога Сорит Сорго Сор Согр Сиф Ситро Сито Сити Ситар Сирота Сирия Сиг Сафр Сафо Сатир Сати Сартр Сари Саго Ряст Рясофор Ряса Ротор Ротари Рота Рот Ростр Рост Росограф Росарио Роса Рог Рия Рифя Рифт Риф Ритор Рита Рис Рио Ригорист Рига Риа Рая Рафия Раф Растр Раст Рао Раия Раис Офорт Офит Офис Отрог Отар Ося Острог Остро Ост Осот Осгит Оса Орт Орс Орография Ория Орига Орграф Оргия Оргиаст Орг Оратория Оратор Оао Итр Итого Итог Истрия Истра История Историография Историограф Истора Иса Ирита Ириса Ирга Иосиф Игра Иго Иатрогя Гто Грясти Грот Гриф Гриот Графия Графит Граф Гратис Грат Гофротар Гофр Гот Гостия Гост Гос Горфо Горст Гори Гор Гоист Гифа Гиф Фот Фото Фра Гит Фратрия Гисто Фрг Фри Гиря Гиратор Гаф Гас Гарт Фригия Фригория Гарри Гаити Аят Фря Ася Астро Фтор Астр Арфист Артос Арго Аист Аир Агро Агор Агит Ясир Аоот Аорист Аргирия Яро Яга Ария Арт Астория Атрофия Афт... смотреть

ИСТОРИОГРАФИЯ

Историография (historiography), фиксация и объяснение событий прошлого. И. начинается с пересказа легенд, принадлежащих к устной традиции; эпические поэмы Гомера были поэтической формой устной истории, а в классич. эпоху Др. Греции Геродот и Фукидид создали письменную историю своего времени. В Китае Сыма Цянь (ок. 145 — ок. 85 гг. до н.э.) был известен как отец кит. истории. Рим. историки, в т.ч. Тацит, Ливий и Светоний, создавали труды, послужившие образцом для историков Средневековья и периода Ренессанса. В араб, мире Табари (838—923) был автором «Истории пророков и царей» — истории мира с момента возникновения до 915 г., а Ибн-Хальдун (1332—1406) написал «Книгу назидательных примеров» — историю ислама. В ср.-век. Европе подобного рода труды, как правило принадлежали представите-. лям образованного духовенства (Беда) и были написаны гл. об. в форме хроник («Англосаксонская хроника»). В 15—16 вв. итальянцы Макиавелли и Гвиччардини опубликовали полит, исследования истории гос-ва и его правителей. В 18 в. Просвещение внесло значит, долю рационализма и скептицизма в творения историков. В этот период возникли такие шедевры, как «История упадка и разрушения Римской империи» Гиббона.... смотреть

ИСТОРИОГРАФИЯ

1) Орфографическая запись слова: историография2) Ударение в слове: историогр`афия3) Деление слова на слоги (перенос слова): историография4) Фонетическа... смотреть

ИСТОРИОГРАФИЯ

ИСТОРИОГРАФИЯ и, ж. historiographie f. 1. Совокупность исторических сочинений, относящихся к какому-л. периоду или какой-л. проблеме. Историография Ки... смотреть

ИСТОРИОГРАФИЯ

1) история исторической науки в целом, а также совокупность исследований, посвященных определенной эпохе, теме, или совокупность исторических работ, обладающих внутренним единством в социально-классовом или национальном отношении (напр., марксистская историография, французская историография), посвященных определенной эпохе, теме, проблеме; 2) отрасль исторической науки, изучающая ее становление и развитие (накопление исторических знаний, истолкование исторических явлений, смена методологических направлений в исторической науке и др.). Зародилась в трудах историков V в. до нашей эры - Геродота и Фукидида. Складывалась в XVI-XIX вв. ... смотреть

ИСТОРИОГРАФИЯ

ИСТОРИОГРАФИЯ (от история и ...графия) - 1) история исторической науки в целом, а также совокупность исследований, посвященных определенной эпохе, теме, или совокупность исторических работ, обладающих внутренним единством в социально-классовом или национальном отношении (напр., марксистская историография, французская историография)<p>2)] Отрасль исторической науки, изучающая ее историю (накопление исторических знаний, истолкование исторических явлений, смена методологических направлений в исторической науке и др.).</p><p>3) (Устар.) самоописание истории, исторического процесса; отсюда историограф - то же, что историк.<br></p>... смотреть

ИСТОРИОГРАФИЯ

ИСТОРИОГРАФИЯ (от история и ...графия), 1) история исторической науки в целом, а также совокупность исследований, посвященных определенной эпохе, теме, или совокупность исторических работ, обладающих внутренним единством в социально-классовом или национальном отношении (напр., марксистская историография, французская историография)...2) Отрасль исторической науки, изучающая ее историю (накопление исторических знаний, истолкование исторических явлений, смена методологических направлений в исторической науке и др.). 3) (Устар.) самоописание истории, исторического процесса; отсюда историограф - то же, что историк.<br><br><br>... смотреть

ИСТОРИОГРАФИЯ

-и, ж. 1.Наука, изучающая развитие и накопление знаний по истории человеческого общества, а также исторические источники.2.Совокупность исторических с... смотреть

ИСТОРИОГРАФИЯ

⊲ ИСТОРИОГРАФИЯ 1722, и, ж.Фр. historiographie.Описание исторических событий; научный труд по истории.Книга историография початия имене, славы и расшир... смотреть

ИСТОРИОГРАФИЯ

1) история исторической науки в целом, а также совокупность исследовании, посвященных определенной эпохе, теме, или совокупность исторических работ, обладающих единством содержания (например, российская, французская И.). 2) Отрасль исторической науки, специальная историческая дисциплина, изучающая накопление исторических знаний, истолкование исторических явлении, смену методологических направлений и др. 3) (Устаревшее) само описание истории, исторического процесса; отсюда историограф - то же, что историк.... смотреть

ИСТОРИОГРАФИЯ

1) история исторической науки в целом, а также совокупность исследовании, посвященных определенной эпохе, теме, или совокупность исторических работ, обладающих единством содержания (например, российская, французская И.). 2) Отрасль исторической науки, специальная историческая дисциплина, изучающая накопление исторических знаний, истолкование исторических явлении, смену методологических направлений и др. 3) (Устаревшее) само описание истории, исторического процесса; отсюда историограф то же, что историк.... смотреть

ИСТОРИОГРАФИЯ

корень - ИСТОРИ; соединительная гласная - О; корень - ГРАФ; окончание - ИЯ; Основа слова: ИСТОРИОГРАФВычисленный способ образования слова: Сложение осн... смотреть

ИСТОРИОГРАФИЯ

ИСТОРИОГРАФИЯ (от история и...графия), 1) история исторической науки в целом, а также совокупность исследований, посвященных определенной эпохе, теме, проблеме. 2) Отрасль исторической науки, изучающая ее становление и развитие (накопление исторических знаний и источниковой базы, борьбу и смену методологических направлений и др.). Зародилась в трудах историков 5 в. до нашей эры - Геродота и Фукидида. Складывалась в 16 - 19 вв. <br>... смотреть

ИСТОРИОГРАФИЯ

Ударение в слове: историогр`афияУдарение падает на букву: аБезударные гласные в слове: историогр`афия

ИСТОРИОГРАФИЯ

сущ. жен. рода, только ед. ч.1. наука о развитии исторического знания и о методах исторического исследования2. совокупность исторических исследований,... смотреть

ИСТОРИОГРАФИЯ

греч. - описание истории) - история исторической науки в целом, а также совокупность исследований, посвященных отдельной теме, эпохе. Историографией также называется вспомогательная историческая дисциплина, изучающая историю исторической науки, накопление исторических знаний, разногласия в истолковании исторических явлений.... смотреть

ИСТОРИОГРАФИЯ

(от греч. historia - рассказ о прошлых событиях и grapho - пишу) - англ. historiog-rahy; нем. Historiographie. Отрасль истор. науки, изучающая ее историю (накопление истор. знаний, борьбу в истолковании истор. явлений, смену методол. направлений в истор. науке и др.). Antinazi.Энциклопедия социологии,2009... смотреть

ИСТОРИОГРАФИЯ

историогра́фия, историогра́фии, историогра́фии, историогра́фий, историогра́фии, историогра́фиям, историогра́фию, историогра́фии, историогра́фией, историогра́фиею, историогра́фиями, историогра́фии, историогра́фиях (Источник: «Полная акцентуированная парадигма по А. А. Зализняку») .... смотреть

ИСТОРИОГРАФИЯ

(historiography) — 1. Написание истории; письменная история. 2. История написания истории, сопровождаемая обсуждением методологических вопросов, поднятых исследованиями. По многим направлениям эти обсуждения параллельны дискуссиям в социальных науках и не в последнюю очередь в социологии.... смотреть

ИСТОРИОГРАФИЯ

Историогра́фия1) (наука) uchunguzi wa maendeleo ya historia na nyaraka za kitarehe ед.2) (совокупность сочинений) jumla ya maandishi ya kihistoria yana... смотреть

ИСТОРИОГРАФИЯ

- (от греч. historia - рассказ о прошлых событиях и grapho - пишу) - англ. historiog-rahy; нем. Historiographie. Отрасль истор. науки, изучающая ее историю (накопление истор. знаний, борьбу в истолковании истор. явлений, смену методол. направлений в истор. науке и др.).... смотреть

ИСТОРИОГРАФИЯ

историография, историогр′афия, -и, ж.1. Наука о развитии исторических знаний и о методах исторических исследований.2. Совокупность исторических исследо... смотреть

ИСТОРИОГРАФИЯ

ИСТОРИОГРАФИЯ, -и, ж. 1. Наука о развитии исторических знаний и о методах исторических исследований. 2. Совокупность исторических исследований, относящихся к какому-нибудь периоду, проблеме. Историография России. || прилагательное историографический, -ая, -ое.... смотреть

ИСТОРИОГРАФИЯ

Rzeczownik историография f historiografia f

ИСТОРИОГРАФИЯ

описание истории, историческая литература. История исторической науки в целом, совокупность исследований, посвященных определенной эпохе, теме. Отрасль исторической науки, изучающая ее историю, смену методов исследования и направлений.... смотреть

ИСТОРИОГРАФИЯ

ИСТОРИОГРАФИЯ историографии, мн. нет, ж. (от слова история и grapho - пишу). Наука, изучающая развитие исторического знания в связи с анализом исторической литературы и источников. Русская историография.<br><br><br>... смотреть

ИСТОРИОГРАФИЯ

историогра'фия, историогра'фии, историогра'фии, историогра'фий, историогра'фии, историогра'фиям, историогра'фию, историогра'фии, историогра'фией, историогра'фиею, историогра'фиями, историогра'фии, историогра'фиях... смотреть

ИСТОРИОГРАФИЯ

историография [см. ...ерафия]- i) наука, изучающая развитие исторических знании; иногда - сама историческая наука; 2) история изучения какой-л. проблемы. <br><br><br>... смотреть

ИСТОРИОГРАФИЯ

историографияהִיסטוֹריוֹגרַפיָה נ'

ИСТОРИОГРАФИЯ

ж. historiographie f

ИСТОРИОГРАФИЯ

(1 ж), Р., Д., Пр. историогра/фии

ИСТОРИОГРАФИЯ

ж.historiografía f

ИСТОРИОГРАФИЯ

1. Наука, изучающая развитие исторических знаний, иногда — синоним истории как науки. 2. История изучения некоей проблемы.

ИСТОРИОГРАФИЯ

1. Наука, изучающая развитие исторических знаний, иногда - синоним истории как науки. 2. История изучения некоей проблемы.

ИСТОРИОГРАФИЯ

1) 历史编纂学 lìshǐ biānzuǎnxué, 史料研究 shǐliào yánjiū2) (материалы) 历史著作 lìshǐ zhùzuò

ИСТОРИОГРАФИЯ

ж тарихнама (тарих ғылымының дамуы және тарихи нұсқаулар туралы ғылым); русская историография орыс тарихнамасы

ИСТОРИОГРАФИЯ

Начальная форма - Историография, единственное число, женский род, именительный падеж, неодушевленное

ИСТОРИОГРАФИЯ

ж. историография (тарыхый маалыматтардын өнүгүшү жана тарыхый булактар жөнүндөгү илим).

ИСТОРИОГРАФИЯ

Ж мн. нет istorioqrafiya (tarixi biliyin inkişafı və tarixi mənbələr haqqında elm).

ИСТОРИОГРАФИЯ

жhistoriografia f

ИСТОРИОГРАФИЯ

историогра́фия, -и

ИСТОРИОГРАФИЯ

ж.historiographie f

ИСТОРИОГРАФИЯ

историогр'афия, -и

ИСТОРИОГРАФИЯ

• dějepisectví• historiografie

ИСТОРИОГРАФИЯ

ж. storiografia Итальяно-русский словарь.2003.

ИСТОРИОГРАФИЯ

историография = ж. historiography.

ИСТОРИОГРАФИЯ

историография историогр`афия, -и

ИСТОРИОГРАФИЯ

историография

ИСТОРИОГРАФИЯ

гістарыяграфія, жен.

ИСТОРИОГРАФИЯ

історіографія (-фії).

ИСТОРИОГРАФИЯ

{N} պատմագրւթյւն

ИСТОРИОГРАФИЯ

Гістарыяграфія

ИСТОРИОГРАФИЯ

тарихнама

ИСТОРИОГРАФИЯ

тарихнама

T: 270